В Красной Яруге меня встретил глава поселения Андрей Егорович со священником. Священник протянул для пожатия руку, а я говорю – «Ну тогда уж благословите». Сразу поехали в больницу, там нас ждал главврач Константин. Он осматривает украинских пленных, когда те прибывают сюда. Яруга – в 10 км от границы с Украиной. Тут же на границе – пункт обмена между Россией и Украиной живыми и мертвыми. Батюшка участвует в обмене как священник. Совершает молебен над нашими в мешках. Мы сразу с ними зацепились языками, а говорливый Андрей Егорович все пытался нас остановить – у него все должно идти по плану. Надо показать в Яруге все. Разметка – минута в минуту. И только когда мы отправились на обед и сели в беседке возле пруда, я поняла, отчего мне так хорошо.
Шумели березы, и это – не литературная красивость. Из беседки я видела спокойную гладь пруда. И когда я поняла, что глава, доктор и священник – это люди не разлей вода, а в СВО еще больше сблизились, узнали друг друга, я окончательно поняла, отчего мне так хорошо. Да это же я в рассказе у Чехова, где тот самый стол с варениками с картошкой и с малиной, ухой из карпа, выловленным тут же в пруду, фаршированной щукой, грибочками. И его, Чехова, герои – земской врач, приходской священник, да глава поселения, ведущие задушевные беседы.
Да, кстати. Вот те раненые пленные в Новой Таволжанке, забрать которых звали Гладкова, и он согласился забрать, но к назначенному часу пленных туда не доставили, а в само место встречи со стороны ВСУ полетели снаряды. Мы все смотрели видео с пленными, и я знаю, что многие страдают, не зная что с ними. Доктор на одном из обменов их узнал. Их вернули. Со стороны Украины медицинская помощь им была оказана – стояли аппараты Илизарова, торчали дренажи из животов. Но один украинский врач все-таки сказал нашему раненому – «Не давал бы я клятву Гиппократа, я б тебя зарезал». Наш доктор говорил, что с нашей стороны всякая медицинская помощь раненым тоже оказывается, и никогда никто из медсестер или врачей не отказывался их лечить. Мало того, в самой яружской больнице работают украинцы. Только сетовал, что у Украины все уходит в пиар. Только заберут с границы 50 пленных, как тут же начинают в интернете трубить, будто бы им отдали 150 украинцев за 50 русских. А так никогда не бывает. Всегда ровно меняют. Только с мертвыми может человеческое отношение включиться, и если мертвых больше, та или другая сторона все равно отдает всех.
Может быть, я задаю жесткий вопрос или отпускаю жесткий комментарий, но Андрей Егорович вдруг раззадоривается.
– Скажите, пожалуйста! — обращается он ко мне. – Вот мы два государства – Россия и Украина – которые находятся в ситуации, когда мы обмениваемся пленными. Вот к вам заезжают три автобуса, в котором сидят 120 человек живых людей – украинских пленных. Вы не знаете, кто из них совершал военные преступления. Но их физически к вам привезли и вы взамен получите такое же количества наших граждан. Вы к этим людям – украинским пленным – испытываете дополнительную ненависть? – раззадорено спрашивает меня он. – Скажите!
– Да я вообще никого не ненавижу, — нехотя отвечаю я.
– Кормить надо?! – продолжает глава. – Осматривать надо?! А я хочу понять, какое у нас есть моральное право на то, чтобы не кормить. Вот вы мне и скажите!
– Я бы покормила, — по-прежнему, без охоты отвечаю я. – А если б вы не покормили, я б накатала на вас жалобу, как член СПЧ.
Андрей Егорович сразу умиротворяется. Приглаживает взъерошенные перья. Разговор можно в понимании продолжать. «Мне тоже кажется, что не кормить – неправильно» – миролюбиво говорит он. Батюшка начинает рассуждать о воинах наших, о Святой Руси. За беседкой пруд. Березы. Скоро приедут новые мешки с нашими мертвыми. Из-за них вся троица – доктор, священник, глава – скрепилась в дружбе еще больше. Недавно втроем ездили в Троице-Сергиеву лавру. Со своей общей тяжестью на душе.
Марина Ахмедова
Член Совета по правам человека при президенте РФ, главный редактор ИА Regnum
https://t.me/Marinaslovo