Самый-самый день в жизни

Вот задай кому вопрос о самом счастливом, самом грустном или самом трудном дне жизни, даю гарантию, что в каждой категории «самый» дней насчиталось бы как минимум на недельку, а то и на месяц. Я и сама не смогла бы дать единичный ответ. И только один день торжествует в моей памяти, не зная конкуренции себе подобных. Самый… трагикомический. Попросту самый идиотский.

Ехала я как-то в свои пятнадцать лет на занятие в художественное училище и наслаждалась видами Минска. Настроение было прекрасным. Во-первых, удалось с планшетом и этюдником занять местечко возле окна (в утреннем транспорте это редкий случай). Во-вторых, накануне я получила письмо от своего ухажёра, с которым мы успели пару раз прокатиться на мотоцикле, и его почти сразу забрали в армию. Ничего не оставалось, как писать письма.

Вот ехала я такая довольная, а передо мной сидели две женщины и разговаривали.

Вдруг до меня дошла одна фраза: «Бедная Лиза, убили в армии её Кольку». Я немного напряглась, так как из набора нескольких слов совпадали оба имени и место действия. Но этим дело не кончилось. Продолжение следовало: «Мало такого горя, так и старшенький, Андрей, тоже вернулся инвалидом из Афганистана.»
Теперь совпадало всё… Не оставалось никаких сомнений. Мир рухнул. Мне уже не был нужен Минск, не нужно ничего. Моё богатое воображение, помноженное на повышенную чувствительность подростка, рисовало мне липкие и страшные картины похорон…

На урок истории я опоздала, но вместо упрёков наша сердобольная учительница, узнав, какая у меня трагедия, отпустила на Главпочтамт. В те «безмобильные» и «безинтернетные» годы практически не было других способов связи.

Ехала я, почти ничего не видя от слёз. И даже испытывала слепую ненависть к тем, кто смел улыбаться или смеяться в такой день. Не помню, как я добралась, как схватила дрожащей рукой телефонную трубку, как набрала номер друга, живущего в одном подъезде с «умершим». Помню только, что минут пять ревела, и он не мог понять, что случилось. Узнав о причине моего звонка, он сделал минутную паузу и произнёс: «Слушай, я вчера с его братом разговаривал, вроде они вечером по телефону общались.» Потом он решил для большей уверенности подняться этажом выше. Через десять минут я снова набрала соседа, и услышала его весёлый голос: «Живой! Сто процентов!»

«Живой! Ура! Живой? А что же я скажу учителям?» — набросилась я на друга. У него не было никаких нормальных предложений, и я решила, что в дороге подумаю, как выкрутиться из такого положения.
Конечно, ничего умного мне не пришло в голову от радости, что никого не надо хоронить. Когда я вошла в аудиторию, меня приняли гробовым молчанием, в сопровождении сочувственных взглядов. Я же окинула всех победным взглядом и изрекла: «Он выжил!» И тут мои нервы сдали, и я первой начала хохотать над нелепым положением. Меня быстро поддержали — случилась массовая истерика.

В заключении можно сказать, что по ту сторону, то есть в армии тоже не обошлось без приключений. Какой-то завистник вскрывал мои письма, подделывал мой почерк и писал всякие гадости. Но его потом поймали и наказали на комсомольском собрании…

А я с тех пор стараюсь в общественном транспорте не давать волю своему воображению и не слышать, что говорят другие.

Самый-самый день в моей жизни